Мне реально не хватает слов сказать, как сильно я тобой восхищаюсь, и какая ты вдохновляющая, замечательная и упоротая
И я только могу тебе пожелать сохранить это стремление к совершенству, находить по-больше вдоховения и радоваться своему таланту)))
И, мм, мой очень опоздавший и совершенно невычитанный подарок требует всего двух пояснений. Он имеет отношение к двум твоим чудесным артам, и я надеюсь ты поймёшь каким. И, его, конечно, лучше бы читать в состоянии алкогольного опьянения, но мне просто чертовски хотелось сделать что-то исключительно для тебя, без оттенков других идей, и как можно более светлое, так что все наработки пришлось выбросить на помойку. Текст не претендует на качество, но я очень сильно надеюсь, что он хотябы заставит тебя немного улыбнуться
Так или иначе, это тебе. От чистого сердца.
Малек. ~4500 слов. AU
После дождичка в четверг
читать дальше
Алек любит дождь сколько себя помнит. Ему кажется, не бывает некрасивого дождя, и даже мелкая морось, которую так ненавидят все кому не лень, может быть приятной. Нужно только уметь ей насладиться. Он любит все эти запахи: грозы, воздуха перед и после дождя, запах морского ветра, потому что шторм, шторм это всегда страшно, но всё равно не менее красиво.
Многие ассоциируют дождь с грустью или чем-то мрачным, и Алек готов согласиться, что дождь бывает и таким тоже. Но не становится от этого менее прекрасным, совсем нет.
И, конечно, никто не разделяет его увлечённости. Впрочем, у Алека не так уж много друзей: только Изабель, подрабатывающая официанткой у них в кампусе, которая ему как коварная младшая сестра, и Джейс — поступивший в колледж на год позже и ставший лучшим в мире соседом. Если исключить те первые полгода, когда Алек был в него влюблен, но они оба условились об этом не вспоминать. Так вот, друзья Алека не разделяют его любви к дождю, а Джейс вообще находит поводом для насмешек, но Алеку совсем не нужен кто-то ещё, чтобы насладиться ливнем.
Он завел эту привычку ещё ребенком, вместо того, чтобы прятаться от грома, выбегавшим его искать. С возрастом он узнал, настолько это может быть опасным, и даже стал прибегать к мерам предосторожности, но его увлеченность никуда не делась. Ничто так не умиротворяет Алека как дождь. И ничто не заставляет почувствовать себя настолько счастливым и свободным.
Он почти уверен, что сегодня опять будет сногсшибательный ливень, не предсказанный никакими прогнозами. С его способностью угадывать время и интенсивность дождя стоило бы подаваться в синоптики, но ему слишком уж не хотелось превращать своё единственное увлечение в рутину. Так что он получает степень по антропологии. Люди тоже вполне интересны. Если не подходить к ним слишком близко.
Нью-Йорк прекрасен множеством вещей, но лучшей из них для Алека становятся высотки.
Особенно после того, как благодаря интуиции и свойству оставаться незамеченным почти всегда и везде, он находит способ попасть на крышу одной из них. Высота кружит голову, а тишина, нетипичная для большого города, позволяет вздохнуть свободно. Алек любит приходить сюда при любой возможности, но самым лучшим становится то, как выглядит отсюда дождь. Здание снабжено старомодным громоотводом, который в солнечные дни Алек облазил вдоль и поперек, как и всё доступное пространство крыши. Он как-то задумывался над тем, чтобы притащить сюда любимый спортивный лук или хотя бы винтовку, но это было бы...слишком жутко, даже для странного замкнутого парня вроде него.
Он выбирается на крышу как раз вовремя. Воздух пахнет озоном, а тучи начинают собираться над Манхеттеном, гонимые мощными порывами ветра. Это завораживает. Как и всегда.
Алек садится под небольшой навес, приваливается спиной к стене и задерживает дыхание. Сейчас ливанёт.
Но, за секунду до этого, на парапете крыши появляется парень в синей шелковой тунике, которого совершенно точно здесь не было.
— Эй! — Алек вскакивает и это скорее инстинкт, чем что угодно ещё. Но незнакомец не слышит. Потому что ровно в то же самое мгновение он картинным жестом поднимает руки, и Алеку мерещится вспышка молнии, исходящая от его ладоней. Их тут же заливает дождь. Ливень, как Алек и предполагал.
Место беспокойства занимает праведное возмущение: нет, он, конечно же, в курсе, что не имеет никаких прав на это место, но тем не менее, всё-таки это его место. Пожалуй, Изабель права, и Алеку стоит поработать над своими социальными навыками. И тут незнакомец оборачивается к нему, сияя ослепительной улыбкой.
Сокрушительный ветер обходит стороной его моментально вымокшую и тупику, но нещадно треплет волосы, и непостижимым образом это выглядит одновременно угрожающе и красиво. Алек хочет что-то сказать, но порыв ветра бьёт прямо в лицо, заставляя подавиться вдохом, а парень снова улыбается, и за его улыбкой следует гром. А потом звуки словно отходят на задний план. И, вот странность, Алек перестаёт ощущать капли дождя на собственном теле, хотя совершенно очевидно, что тот не прекратился.
Незнакомец протягивает ему увитую браслетами руку:
— Боюсь мы не были представлены. Магнус Бейн.
— Алек, — чёрт, он же собирался возмутиться, а не представляться!
— О, это сокращённо от Александр?
Ситуация для знакомства донельзя идиотская, но Алек немного ослеплён и прощает себе заминку, как и то, что всё ещё держит незнакомца за руку парой мгновений спустя.
Очередной и достаточно близкий раскат грома возвращает его к реальности.
— Эм, а что ты здесь делаешь, Магнус?
— А ты как думаешь, Александр? — он неопределённо обводит рукой вокруг, и глаза его светятся плутовством: — Мне показалось, ты и сам видел.
Но что Алек видел?
— Не уверен. Я...
— О, в самом деле. Люди так невнимательны. А стоит им рассмотреть что-то по-настоящему стоящее — непременно списывают это на обман зрения. Что ты видел, Александр?
Алек хмурится. Как-то не похоже на дружескую беседу.
— Ты...
Он уже почти произносит это: «воздел руки» или «поприветствовал дождь», но отчего-то язык решает, что у него есть собственное мнение на этот счёт.
— Ты начал ливень?
Магнус одобрительно улыбается и склоняет голову на бок.
— Думал, тебе понравится. Хорошее начало для нашего рандеву, не находишь?
— Я очень люблю дождь, — невпопад произносит Алек, наконец находя в себе силы оторвать взгляд от странного незнакомца, который, что уж тут говорить, однозначно не в себе. Так что смена темы вполне может пройти незамеченной. Главное, чтобы парень не стал опять подходить к парапету, и всё будет в порядке.
— О, я заметил, — улыбка из загадочной вдруг становится кокетливой, и Алек в одном шаге от того, чтобы запутаться окончательно. — Не против, если мы посмотрим, прежде чем перейти к делу?
Алек понятия не имеет, какие у них вообще могут быть дела, но в конце концов, он шел сюда с определённой целью, и никакие прекрасные незнакомцы не должны были ему помешать. Так что Алек решает дать молчаливое согласие. Ветер всё поднимается и поднимается, а ливень становится только острее, и облака опускаются так низко, что их практически можно потрогать рукой, и... Он что, только что подумал «прекрасный незнакомец»?
Ливень из тех, что внезапно начинается и заканчивается так же быстро, так что Алек не намерен больше терять время. Он делает шаг из-под парапета, другой, подставляясь теплым и быстрым каплям, и смотрит-смотрит-смотрит вокруг. Невероятно красиво.
— Согласен, — произносит Магнус неожиданно близко. Алек поворачивается к нему и видит, что тот рассматривает его едва ли не с болезненным любопытством.
— Что?
— Невероятно красиво.
Дождь за считанные минуты сходит на нет, и Алек с сожалением вздыхает. Какое-то время они так и стоят: совершенно мокрые, в тишине. Пока Алек снова её не нарушает.
— Так кто ты такой, Магнус? — без обиняков спрашивает он.
— Громовержец, — тот изящно пожимает одним плечом и говорит это с такой лёгкостью, как иные произносят: булочник или водитель автобуса.
— Ты что, серьёзно? — улыбается Алек. Парень, конечно, странный, но сказать, что он не очарован, было бы ложью. — Обязательно быть таким таинственным?
Магнус переводит взгляд на пейзаж:
— Я не таинственный, я застенчивый. И, раз уж ты считаешь нужным переспросить, да, я серьёзно. Громовержец, бог грома — как тебе удобнее. Но я бы предпочёл Магнус Бейн.
Алек решает принять его странную игру.
— Ты выглядишь…
«Довольно божественно» так и просится на язык, ведь тот и правда так выглядит — в этой мокрой тунике, с растрёпанными влажными волосами и светлой улыбкой, но у Алека в конце концов есть хоть немного самоконтроля.
— ...Не слишком, эм, похожим на бога грома. Извини.
— Что сказать, поп-культура всегда извращала образ бога грома, от Перуна и Зевса до Криса Хемсворта. Горы мышц кажутся сексуальными во все времена, и я склонен...
— Ты сексуальнее Криса Хемсворта, — Алек почти готов зажать собственный рот руками, не будь так это глупо, или отмотать время назад, будь у него маховик, но. Он так и стоит, надеясь, что улыбается уверенно, но на самом деле, ну да, как громом пораженный.
В присутствии Магнуса у него в который раз отключаются все связи между мозгом и языком.
— О, — говорит тот, смотрит на Алека намного внимательнее и заканчивает свою мысль. — Я вообще думаю, что всем хочется, чтобы у бога грома была борода, потому что она вроде как похожа на облако. Но, скажу тебе по секрету: она ужасно отсыревает. И совершенно мне не идёт. Но теперь к делу.
Магнус проводит рукой в воздухе между ними, и Алека словно обдувает порывом теплого ветра. А через мгновение они оба стоят в совершенно сухой одежде. Более того, у Магнуса ещё и волосы оказываются уложены.
— Так... ты не шутил? — восхищённо произносит Алек, теряясь где-то между чистым восторгом и невероятным ужасом.
Магнус игнорирует его вопрос и протягивает какую-то карточку.
Аккуратными и излишне витиеватыми буквами на ней выведено:
«День Рождения Председателя Мяо!
Личное приглашение на одну персону.
20:00
Александр Гидеон Лайтвуд»
Ниже стоят сегодняшняя дата, время и адрес, который кажется смутно знакомым. Когда Алек поднимает голову, чтобы спросить, что всё это значит, на крыше он совершенно один. И озоном пахнет куда сильнее чем раньше.
***
Алек возвращается в кампус озадаченным. Вполне возможно, он подхватил какой-нибудь вирус или просто сошёл с ума. Но Магнус казался очень реальным, и карточка в его кармане тоже никуда не исчезла.
На часах 19:45, когда Алек решает снова посмотреть на карточку. Джейс врывается в их комнату, громко хлопая дверью и на ходу стягивая куртку.
— Чёрт-чёрт-чёрт, — причитает он, стремительно переодеваясь. — Ты знаешь, чувак, я люблю Клэри. — Алек знает. — Но иногда она совершенно невыносима! И если я опоздаю на этот дурацкий день рождения, она меня проклянёт! Чертова иерархия, — ворчит он, и тянется через Алека, взять что-то на столе, когда видит, что тот держит в руках. — О! Ты тоже приглашен! Хоть кто-то адекватный на всей этой вакханалии. Ничего не имею против Вакха, ты понимаешь, — и с этими словами Джейс подмигивает ему и вылетает за дверь.
Алек делает медленный вдох. Потом выдох. Ну, похоже, он точно сошел с ума. С кем не бывает.
Он подходит к шкафу, вытягивает оттуда единственную одежду, которая в его гардеробе хоть сколько-нибудь подходит для вечеринки, и которая там есть одними лишь стараниями Иззи. И через пять минут уже ловит такси.
Машина привозит его к не самому примечательному зданию в Бруклине. Входя внутрь и поднимаясь по на вид совершенно ненадёжной лестнице, Алек впечатлён ещё меньше. Он не уверен, чего именно ожидал после всех этих спецэффектов на крыше, но уж точно не полузаброшенного здания. Тем не менее, ему всё ещё любопытно.
Поднявшись на верхний этаж и порядком запыхавшись, он с сомнением рассматривает дверь.
«PH7» значится на ней. Моргнув, Алек вдруг видит рядом светящуююся синий надпись, которая словно парит в воздухе перед деревянной панелью: «Седьмое небо».
Он успевает задуматься, точно ли его зовут не Алиса, когда эта самая дверь распахивается, и на пороге он видит...
— Изабель?
— Алек! Входи же, — она тянет его за руку, вот так легко и по-дружески, и он не сразу замечает, что не так с её волосами. А они шевелятся! И заинтересованно поднимают в его сторону крупные черные головы. Боже! Хотя правильнее будет сказать боги, да?
— О, — улыбается Изабель и убирает за ухо одну из змей. — Не обращай внимания, я давно не превращаю парней в камень. Если только они не слишком хамят.
Ее улыбка теплая и такая привычная, что Алек окончательно уверяется, что сошел с ума.
— Я уже начала волноваться, что ты не придёшь. Магнус иногда перебарщивает со спецэффектами на финальном этапе. Но его можно понять! У нас сто лет не было новобранцев.
— Ага, — медленно кивает Алек, осматриваясь.
Помещение однозначно больше внутри, чем снаружи, хотя и напоминает лофт. Конечно, Если бы лофт мог быть настолько громадным, не нарушая законы физики. Повсюду самые разномастные статуи, вазы, картины, мебель, которые совершенно не должны сочетаться, но расположены так, что создают едва ли не уют. Под потолком сверкает огромная хрустальная люстра. Но куда интереснее собравшаяся публика. Мимо как раз пробегает парень на козлиных ногах, и Алек оборачивается к Изабель, чтобы спросить, не показалось ли ему, как кто-то налетает на него со спины и сжимает в крепких объятиях.
— Алек! Круто тут, правда? — орет ему на ухо Джейс, улыбаясь во все тридцать два. — И слушай, прости, я чуть было не испортил тебе сюрприз, вечно я так лажаю. Но ты же мой лучший друг!
Джейс продолжает говорить и одновременно тащит его куда-то за руку сквозь толпу. Люди расступаются, кто-то кивает, а кое-кто приветственно похлопывает Джейса по плечу, и тут Алек понимает, что его друг без рубашки.
— Какой сюрприз? — спрашивает Алек, когда они оказываются в районе балкона, и Джейс наконец замирает, высматривая кого-то впереди.
— Ну, это, — Джейс обводит руками вокруг. — Клэри вечно твердит о важности первого впечатления, а Ходж о неразглашении, но мы же с тобой близки как братья, и я опять... Ой. Ты ведь не помнишь предыдущих разов. — Джейс внимательно заглядывает ему в глаза и выглядит виноватым: — Но честное слово, бро, я счастлив, что ты наконец прошел все испытания и теперь здесь. Я задолбался постоянно стирать тебе память! И счастлив, что теперь мне больше не придётся. Если, конечно, ты согласишься. Но ты ведь согласишься?
— Джейс, — осторожно говорит Алек, — Ты пьян? Ты осознаешь, что говоришь со скоростью Саймона?
— Саймон, где? — Джейс начинает крутить головой с нечеловеческой скоростью, и когда Алек уже тянется, чтобы его остановить, к ним подходит невероятно красивая девушка и Джейс замирает сам.
Девушка выглядит удивительно. И дело не только в её рыжих волосах длиной почти до самого пола и развевающихся без всякого ветра или зелёных глазах, или веснушках, или том, как она в буквальном смысле светится при каждом движении. Просто Алек смотрит на неё и понимает, несмотря на всю свою кристальную гомосексуальность, — перед ним воплощение красоты. Он пытается сморгнуть наваждение, а она протягивает для рукопожатия маленькую ладонь.
— Афродита, — вот так просто говорит она и косится на Джейса. — Хотя ты, наверное, больше слышал обо мне как о Клэри. Прости за это. Адонис снова опоздал, и я его прокляла. Словесное недержание выветрится через час-другой, но, думаю, до этого, он ещё со многими успеет поделиться своими чувствами. Ты уже видел Магнуса?
Алек осознает, что он не то чтобы перестал понимать, что происходит. Он этого и не понимал. Так что он решает просто плыть по течению.
— Неа, — качает головой он. — Поможешь найти?
Клэри улыбается, кивает, и они так и бросают на балконе Джейса. Тот, однако, уже нашёл себе новую жертву — зеленокожего парня с огромным кувшином в руках.
Они снова пробираются через толпу, но на этот раз никто не хватает его проводника за руки. Кажется, все смотрят на девушку — Афродиту? Клэри? — с тем же немым восхищением, которое испытал и он. А потом он видит Магнуса.
Тот выглядит ещё лучше, чем запомнил Алек. Синий бархатный пиджак на расстёгнутую до середины груди рубашку, ткань которой кажется очень тонкой даже издалека. Множество кулонов на шее, обтягивающие брюки, белые и бледно-голубые пряди в причёске — взгляд Алека мечется по нему, словно вот сейчас действительно их первая встреча.
Кто-то толкает его локтем в бок, и Алек поворачивается к улыбающейся Клэри.
— Я думаю, он ждёт тебя, — и, без всякого предупреждения: — Магнус, эй!
Увидев их, Магнус, кажется, даже не удосуживается закончить фразу, и текучим движением не подходит, а именно меняет положение в пространстве в их направлении.
— Ты что, паришь? — Браво, Алек, восхитительное приветствие.
— Я перетекаю, дорогой, — Магнус ему подмигивает, и Алек уверен, что краснеет. — Найдём местечко потише?
Когда они оказываются в тихой уединённой комнате, которую Алек определяет как кабинет, Магнус говорит:
— Только не подумай, что я не рад тебя видеть, я рад! Но, кроме твоего до неприличия красивого лица, меня интересует кое-что ещё. Присядем?
В кабинете Магнуса намного тише, чем во всём доме, и Алек размышляет, магическая это звукоизоляция или всё же техническая, готовясь услышать что угодно.
У Магнуса в руках появляется папка, подозрительно напоминающая личное дело.
— Твое направление — антропология, верно? — Алек кивает, а Магнус продолжает высматривать что-то среди бумаг: — И ещё ты увлекаешься стрельбой из всевозможных видов оружия и ни разу не проиграл на соревнованиях? И мечтаешь побольше путешествовать!
— Это собеседование? — улыбается Алек. Отправляясь на встречу с божеством, он, конечно, думал, что будет странно, но это даже немного смешно.
— Вообще-то да, — Магнус пожимает плечами. — Сначала формальности и работа, а потом, я обещаю тебе, дорогой, — самое незабываемое свидание в твоей жизни.
Алек инстинктивно напрягается. Хотя свидание звучит заманчиво. Даже несмотря на то, что он ещё не давал никакого согласия.
— И на какую вакансию я претендую? — хмурится он.
— О, поверь, ничего отвратительного или сложного! — взмахивает рукой Магнус, и Алек зависает на перезвоне браслетов, красивых пальцах, накрашенных удивительным оттенком синего ногтях и не менее удивительных синих искрах, шлейфом следующих за движением.
— Прости, — Магнус коротко и неловко смеётся, резко сжимает кулак, и искры исчезают, — пожалуй, я нервничаю немного больше, чем хотел бы показать. — Он улыбается игриво, и Алек не верит собственным глазам, но очевидно слегка смущённо.
— Так ты говорил о вакансии, — напоминает он.
— Ах, да! У нас образовалась резкая нехватка в стрелках. Ничего смертоносного, поверь мне, скорее наоборот.
***
Четыре недели спустя Алек, как ни странно, всё ещё ждёт своего свидания. Пускай месяц проносится так быстро, что он не успевает и глазом моргнуть. И, к его глубочайшему сожалению, стрельбе уделена самая минимальная часть.
Его оформляют на работу, вполне официально, и это слегка удивляет Алека — неужели формальности нужны даже богам? Но тогда он ещё не знает, что это лишь вершина громадного айсберга, полного хаоса и неразберихи, обрамленного бюрократией, как цветущий по весне сад листвой. И это тотальный ужас.
Каким-то непостижимым образом, пытаясь всего на всего разобраться, что именно и в каком порядке он должен делать, спустя два дня Алек обнаруживает себя за реорганизацией всего департамента любви. У него складывается ощущение, что все, кто оказывался во главе департамента раньше, вступали в должность только для того, чтобы перед кем-нибудь покрасоваться, и так же быстро с неё снимались. Успевая на этом месте сделать единственное, что казалось им входящим в обязанности руководителя — ввести дополнительный слой никому ненужных бюрократических процедур.
Самыми ответственными оказываются, как ни странно, ребята из отдела соцсетей. Они лучше других знают «что», «зачем» и «почему», хотя тоже не имеют особенного понятия, как всё должно работать у остальных.
Апогеем становится момент, когда Алек обнаруживает прикрытую горой тряпок пневмопочту. Ту самую пневмопочту, из которой купидонам приходят задания из канцелярии судеб. Он хватает за руку первого попавшегося крылатого парня и заставляет объяснить, что же это, чёрт возьми, значит? Парень, Радж, чему-то улыбается, когда говорит:
— А! Эта стопка собирается тут уже с сотню лет. Мы не знали, как с ней обращаться, людей всё прибывало, так что порядок теперь простой: утром каждый вытягивает отсюда один любой свиток и выполняет его как задание. Тут уж как кому повезёт, чувак. Мы и зовём-то это лотереей!
Алек холодеет от злости.
— Лотереей?
На его крик оборачивается большая часть департамента (он как-то всё ещё не привык ко всем этим сверхъестественным примочкам, вроде супер-голоса, когда эмоции переполняют), и Алек понимает, что это и есть один из моментов, решающих всю дальнейшую жизнь. Потому что, эй, он подписал первичный контракт на пятьдесят лет. Ему нужно каким-то образом здесь работать. И пока не будет назначен новый начальник, делать всё равно что-то нужно. Он окидывает внезапно-спокойным взглядом притихших купидонов, а буквально через полчаса выясняет, что назначен начальником департамента.
Купидоны и лица, которых в них отбирают — энергичные, романтичные, зачастую склонные к неуместным пошлостям и действительно заинтересованные в том, чтобы образовать как можно больше счастливых пар среди людей. Так что Алек совершенно не понимает, как здесь оказался. Но раз уж, как выразился тогда Магнус, божественное провидение выбрало его, и он прошел испытания (о которых до сих пор не имеет ни малейшего понятия, но — прошёл так прошёл), а тем более согласился на весь этот бедлам, то работать он собирается как привык, то есть, со всей ответственностью. В общем, именно из-за множества вышеперечисленных качеств и ещё некоторых других, купидоны совершенно не способны что-то, а тем более кого-то организовывать. Ну, если только дело не касается нелепой встречи двух будущих влюблённых.
От того, сколько пар, возможно, так и не встретились за все эти годы в силу вопиющей бестолковости сотрудников департамента, у Алека волосы на затылке встают дыбом. Поэтому на разбор и сортировку скопившихся заявок из канцелярии судеб он отправляет почти половину новоиспечённых подчинённых. Другим же приходится исполнять по десять-пятнадцать заявок в день, чему не рады ни те, ни другие. Впрочем, Алек даёт обещание всем возмущённым использовать на них свой служебный лук по назначению и помочь полюбить свою работу по-настоящему. Они сомневаются в его угрозе ровно до тех пор, пока Радж в самом деле не огребает стрелу на пару с увесистой кипой бумаг. Больше возмущеёных Алек не видит.
Он принимается за разбор и устранение ненужных и усложняющих обязанности купидонов процедур, а также устаревших правил. И, несмотря на то, что уже ко второй неделе происходящее начинает напоминать организованный любовный хаос, а не полнейший бордель, Алеку приходится в буквальном смысле жить на работе.
В середине третьей неделе он обнаруживает в столе документ, заставляющий подскочить с победным воплем. Он знал, знал, что за эти годы кто-нибудь должен был подумать об усовершенствовании их орудий труда!
Его знакомство с темнокожим добродушным божеством всех ремесел проходит немного сумбурно. Потому что Алек буквально материализуется в его мастерской, и такое перемещение в новинку для него самого.
Пока он пытается прийти в себя и понять, где находится, мужчина флегматично бормочет себе под нос что-то вроде «вездесущие херувимы», а потом Алек вспоминает, зачем так сюда спешил, и протягивает руку со смятым чертежом.
— У вас ещё есть такие? — с надеждой спрашивает он, и всё как-то резко меняется.
Гефест довольно быстро просит звать его Люком, и они оба погружаются в обсуждение чертежей, сроков, нужного его департаменту количества на ближайшее время и расстаются несколько часов спустя едва ли не лучшими друзьями.
И, оказавшись за дверью, Алек сталкивается с новой проблемой. Он понятия не имеет, как использовать его способность перемещаться «на крыльях любви», о чём его не удосужился просветить никто из коллег. А спросить как-то не приходилось к слову.
Он задумывается о способах, которыми перемещаются другие божества и небожители. Джейс, судя по всему, действительно делает это как люди, иногда пользуясь чарами своей супруги. Магнус... Магнус наверняка седлает ветер или катается на облаках, непременно что-то такое. На секунду Алек позволяет себе представить Магнуса, стоящего на облаке как на доске для серфинга. Наверняка он бы очень эффектно смотрелся. На самом деле, Алек так ни разу и не видел его с того памятного дня знакомства, хотя и порывался спросить у порой навещавшей его на работе Изабель телефонный номер, или чем они здесь пользуются вместо телефонов. Но ему всякий раз становилось ужасно неловко, ну и к слову не приходилось. А ведь Магнус обещал ему свидание! Мог бы и сам позвонить. Или зайти. Может он шутил, или у него просто такая манера знакомиться? Может он просто занят не меньше, чем сам Алек?
Из мыслей его выбросило с резкой дезориентацией в пространстве, от которой Алек чуть не перевернулся через голову. Прямо в воздухе. Потому что он парил. «Крылья любви», ну надо же.
Позволяя себе продолжать вспоминать и представлять Магнуса на краю сознания, он все же разобрался с тем, что полет его вполне управляем. И, только оказавшись в департаменте, вспоминает, почему у него не было возможности опробовать это раньше. Работы всё ещё невпроворот.
К концу месяца, пусть старые назначения и не разобраны до конца, но многое сдвинулось и изменилось к лучшему. Все купидоны прошли обучение в пустующем департаментском полигоне, и почти все остались в восторге от винтовок, полученных в дополнение к лукам. Которые нельзя было отменить, ведь только они пока ещё подходили для совершения особенно тонкой работы — самой нежной влюбленности. Но на этот счёт у Люка тоже была парочка идей. Новые заявки сортировались сразу, а счетчик соединённых за неделю душ светился радостным розовым цветом, едва-едва не доходя до победного красного. А ведь многие уже и забыли, что он мог быть не серым.
***
Ранним утром в воскресенье четвертой недели Алек снова вспоминает об обещанном свидании. Для купидона он чувствует себя удивительно неуверенным и неопытным в романтических делах. Ведь даже оказавшись здесь, едва ли вышел в области познания любви за рамки написанного на бумаге. Но советоваться с подчинёнными не хочет принципиально. Кажется, пусть большинство и довольны получившимися изменениями, почти все они его боятся.
Успокоиться и собраться с мыслями Алеку всегда помогают две вещи: дожди и стрельба. Но на небесах, находящихся даже технически над облаками, никаких дождей не случается. А вот пострелять он вполне может себе позволить.
Когда он решительно подходит к распределителю, Радж вздрагивает. Пусть действие той стрелы и сошло на нет за несколько дней, купидон явно усвоил урок. Алек очень старается не лучиться самодовольством. Как ни в чем ни бывало, он подходит ближе и наклоняется к сортировочному ящику, словно делает это каждый день. Откровенно говоря, это волнительно. Первая настоящая заявка. Первая пара, которую ему удастся соединить. Он очень надеется, что это придаст ему сил для того, чтобы заняться собственной личной жизнью.
Выбравший его свиток мягко тычется в ладонь, прежде чем Алек смыкает на нем пальцы.
Он не вскрывает печать на месте, с грустью и виной глядя на просрочку на красном сургуче — пять лет. «Простите, ребята, придется подождать еще пять минут». Он не готов вскрыть свою первую заявку при Радже.
В тишине собственного кабинета он присаживается на стул. Оттягивать больше некуда.
Печать лопается с оглушительным хрустом, и когда он разворачивает свиток, у него едва ли не дрожат пальцы, но Алек старается быть осторожным. Чтобы тут же выронить заявку из рук, прочитав начертанные в ней имена.
Он чуть не падает со стула и уже готовится к встрече с твердой поверхностью пола, но вместо этого пружинит на мягкой кровати. Непроизвольное перемещение в нужное место. Опять.
Алек осторожно оглядывается по сторонам, хотя и без того почти уверен, где должен оказаться.
— Решительный ход, — звучит ошарашенный и сонный голос Магнуса у него из-за спины.
Оборачиваться немного страшно. Тем не менее, Алек — взрослый человек, Алек — мужчина, так что с этим справится. В конце концов, они предназначены друг другу. У него даже бумага есть.
Алек осторожно поворачивает голову, чтобы увидеть Магнуса под одеялом и в окружении подушек.
— Я тебя разбудил? — спрашивает он.
Магнус перекатывается на бок, чтобы лучше его видеть, и озадаченно улыбается. При этом одеяло сползает почти до пояса, так что Алек может предположить, что его собственный взгляд получается довольно голодным.
— Привет? — говорит Магнус, одновременно с тем, как Алек произносит:
— Ты обещал мне свидание.
— Ох, дорогой, — Магнус садится и выглядит очень виноватым и усталым, так что, вопреки всем фактам, Алек настраивается на отказ. — Сколько прошло времени? Сезон муссонов, — неловко пожимает плечом он и отводит взгляд, — весьма выматывающее времечко. Ты... ещё заинтересован?
Алек с легкой улыбкой закатывает глаза.
— А иначе зачем я здесь?
Магнус смеётся. Замечательный звук.
— И в самом деле. Как насчёт того, чтобы отправиться прямо сейчас? — И, под недоверчивым взглядом Алека, добавляет: — Естественно, после того, как я оденусь.
Оказывается, он умеет одеваться по щелчку пальцев.
А ещё им не хватает одного дня, чтобы посмотреть всё, что Магнус хочет показать в первую очередь. И, конечно, они целуются под дождем, и в голове у Алека ни единой мысли. Лишь отстранившись, он решает для себя: следующий сезон муссонов они проведут вместе. И тогда, глядя на вымокшего и совершенно счастливого Магнуса, думает: он влюбился в божество, ответственное за его любимый дождь, и это самая нормальная вещь на свете.