А мне вообще давно пора выходить.
.Стив и БакиЯ просто. Господи. Я представляю полутемную комнату, с зажженым ночником, гостиную. С задернутыми шторами.
Баки поднимает на Стива тяжелый взгляд, а тот стоит у двери, прислонившись головой к косяку, и смотрит серьёзно и грустно.
Баки же сидит в кресле развалившись, одна рука на колене, в металлической руке бутылка виски, полупустая. Он угрюмо салютует Стиву, и делает глоток.
- Пришел сказать что-то новое? - голос Баки звучит хрипло - он все ещё редко разговаривает, и голос больше напоминает карканье.
Стив не двигается с места, но что-то загорается в его глаза, при звуке голоса Баки. При взгляде на то, как он пьет, запрокинув голову. Стив думает, что он мог бы нарисовать Баки вот так, но в живой руке ему не хватает только лежащего на колене пистолета.
Стив вдруг улыбается. Баки удивленно приподнимает брови, но не спрашивает ни о чем. Ждет пока Стив заговорит сам. За пару часов до этого у них состоялся очередной "сложный разговор". Баки снова пытался донести до него простую мысль о том, кем он стал. Стив не хотел слушать. Не хотел принимать, снова и снова повторял, что для него нет никакой разницы. И ушел, после того, как они даже наорали друг на друга, проветриться, грозно качая головой, а Баки решил хоть напиться.
И вот Стив стоит упираясь лбом в косяк, и улыбается.
- У меня есть идея, - говорит Стив.
Баки поощрительно кивает ему, делая ещё глоток. Стив подходит к проигрывателю. "Господи, - думает Баки, - он правда ещё слушает музыку на пластинках". Стив какое-то время роется в своей коллекции, пока Баки рассматривает его спину.
- Нашел, - радостно восклицает Стив, и теперь очередь Баки качать головой. Он так хорошо помнит этот его тон.
Стив ставит пластинку, все ещё не оборачивается. Мелодия кажется Баки знакомой.
Вот, сейчас он узнает ее. Точно.
- Мне кажется я понял тебя. Правда понял, Баки, - говорит Стив, пока мелодия ещё не дошла до слов. Он оборачивается с каменным лицом, смотрит прямо на Баки, совершенно серьёзно спрашивает: - Вот это теперь - про тебя?
Finally found a fella almost completely divine…
Баки давится новым глотком виски, и даже почти расплескивает его. Отрицательно качает головой. Глядя как Стив начинает покачиваться в такт музыке и ...подпевает.
- Роджерс! - Не выдерживает Баки. У Стива ведь никогда, никогда не было слуха!
- He says murder, he says, every time we kiss
He says murder, he says, at a time like this
He says murder, he says, is that the language of love…
Девичий голос доходит до припева, и Баки ловит себя на том, что пытает изо всех сил сдержать не злость - улыбку.
- Боже мой! - не выдерживает он окончательно, даже отставляет бутылку в сторону, но Стива не останавливает и это. Он все ещё изображает то, что в его понимании видимо должно быть танцем и тихо фальшиво подпевает, неотрывно глядя в глаза Барнсу.
Баки успевает даже усомниться, кто из них должен быть пьян, но чувство самосохранения, не часто замечаемое им за Роджерсом, направляет того по кругу, сохраняя расстояние с Баки. Петь правда тот не перестает.
Баки резко бросает вперед, ещё не уверенный толком, что собирается сделать, но Стив неожиданно поддается, и несколько секунд (как раз проигрыш), они борются, умудряясь даже ничего не разбить в комнате.
Они застывают, и Баки держит Стива в плотном захвате, подумывая, как бы заткнуть тому рот, если он снова решит запеть, но некоторое время ничто не нарушает тишину в комнате, кроме их тяжелого дыхания и приятного женского голоса.
Баки внимательно смотрит на Стива, ощущает спиной, всем телом знакомую мелодию, и чувствует, как что-то внутри трескается, надрывается в этот самый момент, потому что сдерживаемое, плотно похороненное внутри вдруг прорывается.
Баки не знает, виной тому плотные шторы, улыбка Стива или хороший виски, но он не сразу осознает, что слышит свой собственный голос:
- He says, Jackson, he says, and my name's Marie…
Драка не слишком отличается от танцев, а он так давно должен был Стиву урок. Он выбрасывает его из захвата раскручивая, но в последний момент удерживает за руку.
- He says, Jackson, he says, shoot the snoot for me, - поет Баки, и чувствует, как выпархивает ком из горла. - He says, Jackson, he says, is that the language of love? - он тянет ноту, возвращая Стива в объятия, занимая позицию, чувствует, как распрямлется его спина и как ноги сами ведут в знакомое движение.
Конечно, Стив наступает ему на ногу, за что получает тычет коленом. Конечно, Стив не пытается больше петь - ему всегда нравилось слушать Баки.
- He says hep hep with helium
Now babe, we're cookin
Another expression's too it
He says, we're in the groove
And the groove is good lookin
Sounds like his uppers don't fit!
Они кружат по комнате, спотыкаются, но ни один не сбивается с шага, и черти пляшут в глазах Стива Роджерса, а Баки становится жарко, странно, что-то знакомое и чужое заполняет его с головой, и бог знает, что сейчас в глазах у него самого.
- He says, murder, he says
Every time we kiss
He says, murder, he says
Keep it up like this
In that, murder, he says
In that impossible tone...
Стив спотыкается на очередном повороте и его веса достаточно, чтобы сбить их обоих с ног. Они катятся по полу, и последняя строчка песни тонет в несдерживаемом, дружном смехе.
Стив откидывается головой на ковер, и, отсмеявшись, с совершенно красными щеками, розовеющей шеей и даже растрепанными волосами вдруг смотрит на восстанавливающего дыхание и все ещё улыбающегося Баки, лежащего рядом с ним.
Баки замирает, подбирается, чувствуя что-то вроде такой непривычной растерянности, но Стив не позволяет ему подняться, тянет за металлическую руку.
- Вот видишь, Бак, я всё понял, - тихо говорит он, заглядывая в глаза. Баки слышит как бьется собственное сердце, но ничего не может поделать, не может пошевелиться, пока Стив не продолжит. - Ты другой. И совершенно разучился танцевать!
Оказывается, Стив Роджерс всё ещё боится щекотки. И всё ещё считает, что это нечестно!
________________________
UPD. Расширенный, дополненный и вычитанный чуть больше вариант для Эрини. Не уверенна, что стало лучше, так что оставляю оба.В комнате совсем немного света от старомодной лампы с торшером, шторы задернуты, за ними – закрытые окна, и потому воздух спертый и душный. Стены не давят на Баки, это было бы глупо, но что-то мрачное словно витает в воздухе. Отголоском ожесточенного спора, усталостью, повторяющимся сценарием дурной пьесы. Замкнутый круг, день сурка, клетка – называй как хочешь. Баки трет шею, разминая её. Он не может и не хочет бежать от этого. Слишком поздно. Некуда.
Он слышит, как с тихим щелчком открывается, а потом закрывается входная дверь. Даже мысленно ещё не выходит сказать дверь «их квартиры», но тем не менее Баки знает, чувствует, что теперь это место – его дом. Прислушиваясь к шагам в прихожей, он непроизвольно напрягается. Ещё один раунд – не то, что ему сейчас нужно.
Баки поднимает на Стива тяжелый взгляд. Тот стоит у двери, прислонившись головой к косяку, и смотрит серьёзно и грустно.
Баки же сидит в кресле развалившись, одна рука на колене, в другой металлической бутылка виски, полупустая. Он угрюмо салютует ей Стиву и делает глоток.
- Пришел сказать что-то новое? - голос Баки звучит хрипло - он все ещё редко разговаривает, и этот звук больше напоминает карканье.
Стив не двигается с места, но что-то загорается в его глазах, при звуке голоса Баки. При взгляде на то, как он пьет, запрокинув голову. Стив думает, что он мог бы нарисовать Баки вот так, но в живой руке ему не хватает лежащего на колене пистолета.
На улице пахнет дождем, и Стив рад, что вышел. Здесь – в гостиной – воздух словно пахнет прошедшей ссорой, пахнет алкоголем, пахнет головной болью. Кто упрямее, Барнс или Роджерс, делаете ваши ставки, господа! И запаситесь временем. Им всегда удавались ссоры. Не разлей вода, лучшие друзья, вечные спорщики – порой Стиву кажется, что их отношения всегда состояли больше из острых углов и несовпадений, из пересечения двух упертостей, и может быть именно поэтому, чтобы понять друг друга им так часто не нужны были даже слова.
Стив вдруг улыбается. Баки удивленно приподнимает брови, но не спрашивает ни о чем. Ждет пока Стив заговорит сам. За пару часов до этого у них состоялся очередной "сложный разговор". Баки снова пытался донести до него простую мысль о том, кем он стал. Стив не хотел слушать. Не хотел принимать, снова и снова повторял, что для него нет никакой разницы. И ушел, после того, как они даже наорали друг на друга, проветриться, грозно качая головой, а Баки решил хотябы выпить.
И вот Стив стоит упираясь лбом в косяк, и улыбается.
Дерево двери кажется прохладным в душном помещении. Стив всё ещё смотрит на Баки, на то, как картинно, почти карикатурно тот сидит. Кончики пальцев покалывает – так бывает, когда ещё не коснулся бумаги, но уже видит каждый штрих, гамму, контур рисунка. На Баки черные форменные штаны, черная майка – теперь он преданно любит этот цвет, и тот отвечает ему взаимностью. Подчеркивает даже его лицо, выразительные губы, играет с отсветами на стальной руке, оттеняет алую звезду на плече. Баки сжимает металлическими пальцами бутылку, а вторая рука всё так же неподвижно лежит на колене, и Стив видит, теперь четче, контур пистолета под пальцами, видит, как бы он расположил его на рисунке.
Взгляд его замирает, и в ушах снова отдаются слова, которыми Баки так старался убедить его. Стив улыбается.
- У меня есть идея, - говорит он.
Баки поощрительно кивает, делая ещё глоток. Стив подходит к проигрывателю. "Господи, - думает Баки, - он правда ещё слушает музыку на пластинках". Стив какое-то время роется в своей коллекции, пока Баки рассматривает его спину. Светлые брюки, коричневая летная куртка, коротко стриженный затылок – Стив идеально вписывается в обстановку комнаты. Он сам – дань всему лучшему, что было когда-то в их времени. Баки перекатывает виски на языке и думает, что ему сейчас в пору было бы закурить.
- Нашел, - радостно восклицает Стив, и теперь очередь Баки качать головой. Он так хорошо помнит этот его тон.
Стив ставит пластинку, все ещё не оборачивается. Мелодия кажется Баки знакомой.
Вот, сейчас он узнает ее. Точно.
- Мне кажется я понял тебя. Правда понял, Баки, - говорит Стив, пока мелодия ещё не дошла до слов. Он оборачивается с каменным лицом, смотрит прямо на Баки, совершенно серьёзно спрашивает: - Вот это теперь - про тебя?
Finally found a fella almost completely divine…
Баки давится новым глотком виски, и даже почти расплескивает его. Отрицательно качает головой, глядя как Стив начинает покачиваться в такт музыке и ...подпевать.
- Роджерс! - не выдерживает Баки. У Стива ведь никогда, никогда не было слуха! Но тот наполняет мелодию жизнью, собственными движениями и экспрессией, приподнимает брови, движет плечами, направляя песню на Баки.
- He says murder, he says, every time we kiss
He says murder, he says, at a time like this
He says murder, he says, is that the language of love…
Девичий голос доходит до припева, и Баки ловит себя на том, что пытает изо всех сил сдержать не злость - улыбку.
- Боже мой! - не выдерживает он окончательно, даже отставляет бутылку в сторону, но Стива не останавливает и это. Он все ещё изображает то, что в его понимании видимо должно быть танцем и тихо фальшиво подпевает, неотрывно глядя в глаза Барнсу.
Баки успевает даже усомниться, кто из них должен быть пьян, но чувство самосохранения, не часто замечаемое им за Роджерсом, направляет того по кругу, сохраняя расстояние с Баки. Петь, правда, тот не перестает.
Баки резко бросается вперед, ещё не уверенный толком, что собирается сделать, но Стив неожиданно поддается, и несколько секунд (как раз проигрыш), они борются, умудряясь даже ничего не разбить в комнате.
Они застывают, совсем близко к единствекнной зажженой лампе, почти задевая её и оказываются глупо, как в постановочном фильме в круге света. Баки держит Стива в плотном захвате, подумывая, как бы заткнуть тому рот, если он снова решит запеть, но некоторое время ничто не нарушает тишину в комнате, кроме их тяжелого дыхания и приятного женского голоса.
Баки внимательно смотрит на Стива, ощущает спиной, всем телом знакомую мелодию, и чувствует, как что-то внутри трескается, надрывается в этот самый момент, потому что сдерживаемое, плотно похороненное внутри вдруг прорывается.
Баки не знает, виной тому плотные шторы, улыбка Стива или хороший виски, но он не сразу осознает, что слышит свой собственный голос:
- He says, Jackson, he says, and my name's Marie…
Стив чувствует, как всё это понемногу пьянит, чувствует, как что-то слишком похожее на истерику отступает, сходит на нет. Цепляется за Баки, за его прикосновения, за его взгляд и всё более живой голос, и всем сердцем надеется, что инстинкты супер-солдата позволяют ему держаться хотя бы почти на равных.
Драка не слишком отличается от танцев, а он так давно должен Стиву урок. Он выбрасывает его из захвата раскручивая, но в последний момент удерживает за руку, склоняя голову в шутливом поклоне.
- He says, Jackson, he says, shoot the snoot for me, - поет Баки, и чувствует, как выпархивает ком из горла. - He says, Jackson, he says, is that the language of love? - он тянет ноту, возвращая Стива в объятия, занимая позицию, чувствует, как распрямляется его спина и как ноги сами ведут в знакомое движение.
Конечно, Стив наступает ему на ногу, за что получает тычек коленом. Конечно, Стив не пытается больше петь - ему всегда нравилось слушать Баки.
- He says hep hep with helium
Now babe, we're cookin
Another expression's too it, - Баки и сам немного удивлен, как не путается в ногах, но остановиться уже не выйдет, и он только понижает голос, продолжая вести:
- He says, we're in the groove
And the groove is good lookin
Sounds like his uppers don't fit!
Они кружат по комнате, спотыкаются, но ни один не сбивается с шага, и черти пляшут в глазах Стива Роджерса, а Баки становится жарко, странно, что-то знакомое и чужое заполняет его с головой, и бог знает, что сейчас в глазах у него самого.
- He says, murder, he says
Every time we kiss
He says, murder, he says
Keep it up like this
In that, murder, he says
In that impossible tone...
Стив спотыкается на очередном повороте и его веса достаточно, чтобы сбить их обоих с ног. Они катятся по полу, и последняя строчка песни тонет в несдерживаемом, дружном смехе.
Стив откидывается головой на ковер, и, отсмеявшись, с совершенно красными щеками, розовеющей шеей и даже растрепанными волосами вдруг смотрит на восстанавливающего дыхание и все ещё улыбающегося Баки, лежащего рядом с ним.
Баки замирает, подбирается, чувствуя что-то вроде такой непривычной растерянности, но Стив не позволяет ему подняться, тянет за металлическую руку.
- Вот видишь, Бак, я всё понял, - тихо говорит он, заглядывая в глаза. Баки слышит как бьется собственное сердце, но ничего не может поделать, не может пошевелиться, пока Стив не продолжит. - Ты другой. И совершенно разучился танцевать!
Оказывается, Стив Роджерс всё ещё боится щекотки. И всё ещё считает, что это нечестно!