Название: Снять напряжение
Автор: TylerAsDurden
Бета: Wildnessy, (предварительный бетинг: Эрини, Armiria)
Размер: мини, 1787 слов
Пейринг/Персонажи: Маккой, Чехов, Скотти
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Скотти, Маккой и Чехов оказываются в маленьком замкнутом помещении на планетарной станции после напряжённой схватки с аборигенами, без связи и оружия. В помещении постепенно падает температура.
— Боже мой, да замолчи уже, Чехов, всё равно ведь никто и слова не понимает!
— Боже мой, да замолчи уже, Чехов, всё равно ведь никто и слова не понимает!
— Но мистер Скотт... — Павел повернулся было в сторону инженера, ища поддержки, но Маккой опередил его.
— О, Скотти, ну скажи ему! Он ведь всерьёз думает, что тебе интересно!
— Боунз, не вымещай на парнишке, — голос Скотти звучал устало — ему досталось в перестрелке больше, чем остальным, никаких серьёзных повреждений, как диагностировал Маккой, но левую ногу ощутимо сводило, и он каждые несколько минут растирал колено. — Никому не нравится здесь сидеть. Но это не значит, что мы должны передраться друг с другом, правда? Надо искать выход.
— Какой выход, Скотти, мы разве не всё перепробовали за первые полчаса? — хотя Маккой уже ощутимо успокоился, в его голосе всё ещё сквозило возмущение. Выхода не было. Он перевёл взгляд на Чехова, переминавшегося с ноги на ногу у входа — с энсина враз слетел весь энтузиазм и он задумчиво рассматривал противоположную стену, словно намеренно стараясь не смотреть на Маккоя.
— Гениальные планы спасения — это, конечно, по части капитана, — снова заговорил Скотти, — но мы не можем просто сидеть и ждать, пока нас вытащат — температура в помещении постепенно понижается, и неизвестно, до какого предела она дойдёт.
В том, что их вытащат, никто не сомневался. Капитан должен был уже добраться до корабля, а уж они-то со Споком непременно что-то придумают и точно не бросят их — никогда никого не бросают. Только вот это затянувшееся ожидание нервировало. Да и температура действительно падала (конечно, они же разнесли генератор, как раз перед отступлением), а из-за заблокированной двери уже некоторое время не доносилось ни звука. Вообще.
— Мистер Скотт, сэр, — прежде, чем заговорить, Чехов бросил на Маккоя короткий выразительный взгляд, от котого у того мурашки пробежали по спине, но сразу же отвернулся, — судя по планировке, крайний правый блок металла перекликается с вентиляционной шахтой, — он поднялся на ноги и подошёл к участку стены, на который указывал. — Вот! Если провести здесь, можно почувствовать небольшую тягу!
Он воодушевлённо улыбнулся, взглядом приглашая Скотти проверить.
Несколько минут они вместе возились около стены и перекидывались короткими фразами, насквозь состоявшими из терминов, оживлённо обсуждая выдвинутое русским гением предположение. Маккой угрюмо наблюдал за ними, прислонившись к противоположной стене бокса и скрестив на груди руки. Иногда его посещала мысль, что стоит этим двоим поймать стоящую тему для разговора, и они не вспомнят ни о еде, ни о воде, ровно до тех пор, пока оба не рухнут от истощения замертво. Что-то неприятно тянуло в груди при этой мысли, но Маккой не успел на ней сосредочиться: неожиданно что-то щелкнуло, и они чуть не уронили кусок стены на пол.
Маккой нехотя подался поближе, чтобы разделить с ними «радость открытия».
— Судя по всему, это что-то вроде отвода основной вентиляционной шахты! Стоит только добраться до неё и, если я правильно помню схему подобных станций, то в северном конце будет выход к рубке!
— Прекрасно, — коротко кивнул Маккой. — Вы нашли «что-то вроде отвода основной вентиляционной шахты», откуда — с какой, подожди, вероятностью? — мы попадём к выходу, а не нарвёмся на вентиляторы, которые порубят нас на мелкие кусочки?
В этот момент Скотти с Чеховым почему-то обменялись выразительными взглядами, и последний, как бы оправдываясь, с сожалением произнёс:
— Американский кинематограф придумали не в России.
Маккой шумно выдохнул.
— И кто, вообще, говорил мы? Пойду я, — категорично заявил Скотти. — Чехову, с его рукой, только по вентиляции ползать, а ты, уж прости, размером не вышел, — и пожал плечами.
Доктор быстро скосил взгляд на руку Чехова, которую тот действительно баюкал на груди с самого момента их вынужденного заточения. Крыть было нечем.
***
Эта, с позволения сказать, комната, в которой они оказались, когда-то давно могла бы использоваться в качестве подсобного помещения. Ни на что больше просто не хватило бы места — маленькая, примерно два на два метра — осматривая её, Маккой совсем не вовремя вспомнил о своей клаустрофобии и непроизвольно сжал руку в кулак. Скотти не было слышно уже час или около того, и он начинал волноваться. Но ещё больше, чем неизвестность, нервировала гробовая тишина. Чехов, судя по тому, как он периодически то закусывал губу, то беззвучно шевелил губами, видимо, вычислял всё это время что-то в уме, ну, или составлял завещание и даже не смотрел в сторону доктора. Спрашивать о природе его размышлений не хотелось. Во-первых, хоть Маккой и понимал речь русского совсем не так плохо и даже лучше, чем многие на корабле, признаваться в этом было уже как-то поздно. Во-вторых, раз тот сам не подал голоса ни разу за прошедший час, что было крайне нехарактерно, видимо, успел обидеться. Поэтому Маккой просто шагнул к Чехову и не слишком дружелюбно попросил:
— Могу я осмотреть твою руку?
Чехов, нахмурившись, поднял на него взгляд, выражавший что-то среднее между «за последний час ничего не изменилось, сэр» и «да пошёл ты», но Маккой не собирался так просто сдаваться и снова оставаться наедине со своими мыслями.
— Проклятье, малыш, я, в конце концов, врач. Не упрямься.
Тот, видимо, не нашёл, что ещё можно было так же молча возразить, и нехотя протянул ему повреждённую конечность.
Ладонь у Чехова оказалась намного холоднее, чем ожидал Маккой. Он по-врачебному осторожно взялся одной рукой за пальцы, а другой за запястье и внимательно осмотрел. Действительно, ничего серьёзного, просто сильный ушиб. Но тугую повязку наложить следовало бы — неизвестно, как долго им ещё здесь сидеть и при каких обстоятельствах придётся выбираться. Последнее он произнес вслух и потянулся в карман за компактным бинтом.
Вскользь посмотрев на своего пациента, он заметил, что, при словах о повязке тот как-то весь подобрался и отвёл взгляд в сторону.
— Больно? — серьёзно спросил Маккой, когда Чехов при первом прикосновении рефлекторно дёрнулся, словно хотел отнять руку. Тот медленно выдохнул и отрицательно покачал головой. Маккой даже подумал, что парень немного покраснел, но не стал останавливаться на этой мысли. Он отмахнулся от иррационального желания обхватить ладонями замёрзшую руку энсина и, ограничившись необходимыми короткими прикосновениями к пальцам и основанию кисти, быстро и методично зафиксировал начинавшее опухать место ушиба. Как только Маккой закончил, Чехов резко отстранился и, несмотря на природную вежливость, только сухо кивнул в благодарность.
Маккой сел, устало откинувшись на металлическую стену, как сидел до этого энсин, всего в полуметре от него, и так они просидели еще минут двадцать. Уже проклиная своё не в меру живое воображение, в красках рисовавшее ему не только, куда запропастился Скотти, но и что будет с ними, он предпринял новую попытку нарушить молчание.
— Чехов? Ты там что-то рассказывал, кажется... о рыбалке? – Так и не дождавшись от него никакого ответа, Маккой осторожно откинул голову на холодную стену, прикрыл глаза, борясь с нарастающим приступом клаустрофобии, и продолжил: — На юге Джорджии лучшая рыбалка в штате. Есть в устье реки Флинт особенное место, сразу после того, как она резко сворачивает к западу. Держу пари, ты никогда не видел такой крупной форели!..
— ...карасей.
Маккой открыл глаза и приподнял брови.
— Мы с отцом ловили карасей, — тихо повторил Чехов, и зачем-то добавил, чуть приподняв брови: — Рыбалка.
Только сейчас, подняв на него взгляд, Маккой заметил, что энсин обнимает себя руками и мелко дрожит. Он оторвался от стены, удивлённый, что не сразу заметил, насколько холоднее стало в помещении.
Чехов смотрел прямо перед собой, плотно сжимая губы, игнорируя облачка пара, вырывавшиеся при каждом выдохе.
— Ты замёрз.
— Никак нет, доктор Маккой, сэр, — улыбнулся тот и открыто посмотрел на него, всем своим видом демонстрируя готовность ответить за каждое произнесённое слово. Даже дрожать перестал.
Брови Маккоя взметнулись вверх: он констатировал факт и не ожидал сопротивления по этому поводу.
— Парень, это был не вопрос. Здесь же чёртов холодильник!
Но упрямый русский только приподнял брови и снова улыбнулся. “Ещё пара-тройка таких улыбок, и у старого доктора будет тахикардия” — эту мысль Маккой всё же решил оставить при себе.
— Не холоднее, чем в Москве в середине сентября, сэр, — отчеканил Чехов.
— Боже! — Маккой закатил глаза и протянул руку в его сторону, притягивая энсина ближе. — Мы же так оба умрём от холода!
Только прижав Чехова к себе, он осознал, что именно сделал. Он ведь мог позволить себе подобное обращение с тем же Джимом, с кем-то ещё, кто знал его достаточно хорошо, но не с этим русским мальчиком. Справедливо говоря, сесть ближе было хорошей идеей. Даже отличной и единственно верной. Сидеть в таком положении было действительно теплее. И спокойнее. Но он как-то не подумал о других возможных... результатах.
Энсин напрягся всем телом в его объятиях, но не пытался вырваться, отстраниться или возразить. Маккой поймал нечитаемый взгляд исподлобья. «Кутёнок», — вдруг подумал он. Чехов и правда был похож на вихрастого кутёнка — упрямого, с бурлящей сверх меры юной кровью и с острыми молодыми клыками. Разрывающегося между желанием подставиться под ласку и цапнуть незадачливого человека.
— Извини, — примирительно произнёс он, тем не менее не ослабляя хватки, — это рациональный способ сохранить тепло, не находишь?
Чехов фыркнул и совсем немного расслабился.
— Рациональный, — повторил он. — Звучите как коммандер Спок.
— Нет необходимости меня оскорблять, — улыбаясь, ответил Маккой, сдерживая навязчивое желание потрепать Чехова по неприлично отросшим кудряшкам.
Он заглянул энсину в лицо и произнёс с нажимом:
— Расслабься, малыш!
Губы Чехова дёрнулись в неловкой полуулыбке, и он только сильнее сжался под пристальным взглядом Маккоя. Маккой выдохнул.
— Что? — прямо спросил он, разворачивая Чехова лицом к себе, и приподнял бровь.
Павел немного склонил голову набок, напоминая Маккою о его недавней ассоциации, покраснел и сдавленно улыбнулся. Закусил губу. Дёрнул головой, словно от чего-то отмахиваясь, тем самым приводя свою неидеальную причёску в ещё больший беспорядок, и улыбнулся ещё раз.
— Чехов, что?
— Всё в поряде, доктор, просто… — Чехов не договорил, улыбнулся ещё раз и всё-таки не смог сдержать смех.
Маккой ждал.
— Ну, — начал энсин, отдышавшись, — ваша последняя фраза. Всё это, — он обвёл здоровой рукой помещение и глубоко вдохнул, прежде чем продолжить, краснея ещё больше. — Если бы это был фильм, сейчас должна была как раз начать играть та самая музыка.
— Какая музыка? — что-то в ходе рассуждений Чехова настораживало Маккоя, но он ещё не до конца разобрался, что.
— Я же говорю, та самая… Порно-музыка, — наконец, доверительно понизив голос, кивнул Чехов и сделал бровями какое-то странное, крайне напоминающее Джима движение.
Лицо Маккоя на секунду окаменело. Он, как мог строго, посмотрел на Чехова. Нахмурился. Закатил глаза. Чехов, одновременно устраиваясь поудобнее в его объятиях и не отводя взгляд, снова поиграл бровями. И Маккой не выдержал.
***
— Э-э… парни? — Скотти неловко переминался с ноги на ногу, словно бы не особенно доверяя реальности развернувшейся перед ним картины. Возможно, стоило позвать доктора. Проблема заключалась в том, что доктор и так уже был здесь. — Парни? — громче, но почему-то ещё более неуверенно повторил он, и его наконец заметили.
— Мистер Скотт! — Чехов радостно подскочил, зацепился за ногу Маккоя, упал обратно на доктора, и уже оттуда, решив больше не рисковать, продолжил: — Мы вас уже заждались!
Скотти окинул невесёлым взглядом живописную конструкцию из раскрасневшихся Маккоя и Чехова, замысловато переплетённых на ледяном полу, и ответил неодобрительным тоном, разворачиваясь к двери:
— Ага. Собирайтесь, давайте, я нашёл выход.
На самом деле ему было завидно: он, понимаешь, ползал по этой недовентиляции допотопной, с больной ногой, ещё и волновался, как бы они тут не замёрзли или не перезагрызли друг друга, а эти бестолочи неблагодарные даже не заметили как он вернулся! Но ладно не заметили, так они ведь даже не смогли объяснить, с чего так задорно ржут.
А ему, между прочим, может быть, тоже не мешало бы снять напряжение!
Конец